Свалка Тимохово в Подмосковье

Редакция поручила своему корреспонденту побывать на свалке. В последнее время свалки стали зонами повышенной опасности. Тревогу бьют экологи, экономисты и особенно все те, чьи дома волею судьбы оказались рядом с ними. Жители «околосвалочных» районов бомбардируют письмами различные инстанции с требованиями «перевести эти помойки в другие места...» Но время идет, свалки чадят, а люди по-прежнему пишут.

Побывать на полигоне? - Начальник управления городского хозяйства поглядывал на меня с любопытством: - Надо же, и до нас дошел черед у прессы. — Снял трубку телефона. — Григорьич? Будь на месте. К тебе корреспондент едет. И, обратившись ко мне:

— Городские власти к нам относятся, как к организации второго сорта. Вот если бы хоть день не вывозить из города мусор, то Москва бы захлебнулась в нем. Тогда бы живо вспомнили... Ну, это к слову. Поедете на... мусоровозке. Единственный наш транспорт.

Тимохово — крупнейшая свалка столицы. Пятьдесят километров туда и столько же обратно. По сторонам — дубки, березы, ельник. Здесь бы строить дачи, санатории, пансионаты. Но жестокие законы экономики заставили поступить иначе.

Из беседы с жителями поселка Тимохово

— Свалка появилась здесь лет 15 назад. Конечно, люди были недовольны. Писали, куда только можно. Нас ведь не спросили, хотим мы или нет. Впрочем, в ту пору мнением людей не интересовались. Если наверху решили — считай, как закон, — обжалованию не подлежит.

— А вскоре началось: вонь, дым... и днем, и ночью. В доме окон не открыть.

— В Москве, где гарь и дым от машин, и то воздух приятней.

— Когда на рынке узнают, что мы из Тимохово, наши фрукты, овощи берут со скрипом. Ведь никто не знает, что в них. Рядом со свалкой росли...

Безобразными язвами на теле земли зияют мусорные свалки. В Московской области 50 полигонов да десятки мелких свалок. Курятся, как вулканы, отравляя все вокруг зловонием, загрязняют подпочвенные воды. Жители окрестных населенных пунктов, прежде чем пить колодезную воду, принюхиваются к ней. Не пахнет ли? Свалки — это полчища тучных мух, стаи бездомных собак. Отсюда тянутся и нити преступлений. Бывает, вместе с мусором на свалку вывозят трупы людей... Здесь находят хлеб и кров обшарпанные и опустившиеся личности. Копошатся в мусоре, извлекая из завалов банки и бутылки. Как на дрожжах, растут на дармовых харчах хрюшки и куры

селян. Нередко свалки самовозгораются. Ведь накопившийся в них слой достигает 20 с лишним метров. И кто знает, какие опаснейшие инфекции и яды таят в себе их недра?

...Григорьич ждал у «штаба» полигона. Он работает здесь больше 13 лет. Под его началом 70 человек. Среди них женщины.

— Чем привлекает вас работа на свалке? — спросил 3. Смагину и Н. Игнатову.

— Режимом работы — день трудишься, три дома. Есть время на домашнее хозяйство.

— И, если хочешь, подработать можно к 149 рублям, что платят здесь...

На Эверест, как называют эту свалку, я восходил с рабочим А. Юдкиным. Дыхание через шарф: дурной запах. «Земля» пружинит, словно бы ступаешь по мягкому мху. Мусорное поле сплошь облепили чайки и вороны. Потом, наверное, все эти птички полетят в парки и на водоемы Москвы.

Мы продолжали подниматься. 18,19, 20 метров. Вдалеке виднеются поля. По правде говоря, мне не хотелось бы капусты с этой земли... 23, 24 метра...

Личные наблюдения

Рост этих холмов прямо пропорционален уровню развития цивилизации. Иными словами, чем лучше мы живем, тем больше ше выбрасываем. В год на одного жителя Москвы приходиться по тонне мусора! Когда закроют свалку Тимохово, то вершина этой горы станет самой высокой точкой во всем регионе к западу от Москвы.

...Здесь я испытывал «грибной эффект», как в лесу смотришь под ноги в надежде что-нибудь найти. Невозможно оторваться, столько всякой всячины: разбитый телефон, детская игрушка, старая брошюра, колесо от велосипеда, настольная лампа... На cвалке находили кошельки с деньгами, золотые кольца, радиоприемники, магнитофоны, ковры и в еще хорошем состоянии, кресла. Многое перекочевало в дома рабочих. Бывает вывозятся на свалку удивительные вещи, особенно чудаки-капиталисты выбрасывают хлам из своих посольств и после закрытия международных выставок. Впору хоть комиссионку открывать при свалке. Тут и зеркала, и чуть выцветшие портьеры, ставшая немодной мебель, посуда, правда, без претензий на изыс. На свалке есть сарайчик, где рабочие складируют еще вполне пригодные для дела вещи: костюмы, сапоги, садовый инвентарь... Не один дом престарелых можно было бы одеть и обуть.

И хотя товар не первой свежести, мне показалось, что по ассортименту и по качеству он не уступает тому, что предлагают в некоторых магазинах...

Мое внимание привлекла груда тряпья. В ней оказалась пачка детских колготок. Перерубленная пополам. Почему? Все колготки — брак. И партию пустили под нож. Неужели среди нас нет уже малоимущих? Разве кто-нибудь из многодетных родителей отказался бы. скажем, за полцены купить эти колготки для своих малышей? При виде обрезков из сосны вспомнил полупустые прилавки магазина «Сделай сам». В них за любой железкой, деревяшкой — очередь. Сюда бы эту очередь.

Свалки — могильники нашей экономики. По оценкам специалистов, современные твердые городские отходы содержат металлы в более концентрированном виде, чем в самых богатых рудах в мире. Заключенная в мусоре бумага — это тысячи гектаров лесов. Мусор содержит в себе нефтепродукты высокой очистки в виде пластиков, неисчислимые тонны стекла...

Наконец мы на самом верху. Так называемый откос. Из чрева подъезжающих машин низвергается лавина из железа, дерева, тряпья. Спросите, куда смотрят народные  контролеры? Но проверить каждую машину невозможно — их тысячи. Что везут — одному богу известно. Мне кажется, что нашим детям нет нужды разведывать новые месторождения ископаемых... В этих горах вся таблица Менделеева!

В последнее время для трамбовки мусорного слоя стали применять тяжелые катки. Они «выдавливают» ядовитейшие «соки», от которых гибнут целые леса. Но... Организациям проще заплатить мизерные штрафы, чем тратить тысячи на природоохранные мероприятия. Почему тогда не закрываем свалки?

— Да потому, что бесправны,— ответили мне в городской санэпидстанции. — Недавно, например, закрыли полигон Тимохово. И что же? Продержались... только три часа! «Нажали» сверху, и нам пришлось сдаться.

Да, санэпидстанция запрещает копаться в этих горах мусора. Может произойти вспышка болезней. И все равно на многих орудуют целые бригады: мебель собирают, посуду... Недавно случай был, на рынке в Орехово-Зуево торговали конфетами. Обнаружилось, товар — со свалки. Кто-то откопал несколько ящиков подпорченных конфет, и сладости стали продавать детям.

Информация к размышлению

СССР — один из крупнейших производителей мусора в мире. Перерабатывается или сжигается лишь незначительная его часть...

Свалки занимают более 70 тысяч гектаров земли. Ежегодно прирезается к территориям существующих полигонов около 1500 гектаров новых земель...

37 процентов всех бытовых отходов составляют пищевые отходы (продуктов мы выбрасываем больше всех в мире). 30 процентов — бумага и картон. 4 процента— полимеры. Растет количество черного металла, стекла, особенно в северной зоне...

В ближайшие 5—7 лет, если не будут найдены альтернативные решения, то существующие в стране свалки будут заполнены до отказа. В результате «флотилии» мусоровозок отправятся в поля и леса в поисках новых мест свалок...

Из беседы в исполкоме Мособлсовета

Зам. председателя С. А. Круглое:

— Перенести из Тимохово свалку на новое место? Это невозможно. А куда возить мусор? В год 10 миллионов кубометров! Свалки загрязняют? Чтоб уменьшить загрязнение, более 30 из них будут закрыты. Земли приведены в порядок. Но в то же время надо открывать новые полигоны. Иначе задохнемся в мусоре. К тому же свалки — прибыльное дело. Каждый год они приносят 12 миллионов рублей дохода. Нет, Тимохово сейчас нельзя переносить...

Еще 5—7 лет, и эту свалку в Тимохово все равно надо будет закрывать. Но пока городские власти мучительно размышляют над тем, что же следует делать с мусором.

Конечно, нужны мусоропере-рабатывающие и сжигательные заводы. Но для покупки за кордоном оборудования для них валюты практически нет. На всю огромную страну— всего лишь 18 таких предприятий, которые «пережевывают» всего лишь 6 процентов от 58 миллионов тонн мусора в год. Мизер... Но вот группа хватких молодых ребят пришла на ленинградскую свалку, разбила ее на секторы: этот — для дерева, этот — для стекла, для резины... Заполняется, скажем, деревянный — материал грузят на машину и по договорам — на предприятия. В выигрыше все. А заработок у тех кооператоров три тысячи в месяц.

Итак, вон оно, альтернативное решение?

Мнение кооператора

Председатель кооператива «Техника» А. ТАРАСОВ:

— Пока управление экономикой не будет осуществляться экономическими методами и инициативой потребителей, ничего не будет, кроме мух и крыс. Наша страна напоминает нищего с дырявыми карманами, стоящего на золоте. Пока не заштопаем карманы, сколько бы ни положили в них — все просыплется. Залатать же карманы может только рыночная экономика, товарно-денежные отношения во всех сферах хозяйствования, демонополизация бюрократических министерств, свобода внешней торговли и разумная ее организация, и, наконец, отмена безграмотных постановлений, позорящих нашу страну за рубежом и плодящих нищету.

Рассмотрим конкретный случай. Наш «родственный» кооператив «Бережливость» при Госснабе СССР разработал технологию обработки пакетов из-под молока. Раньше этими пакетами вообще никто не занимался. Покрытые защитной полиэтиленовой пленкой и к тому же пропитанные специальным влагостойким составом пакеты не представляли интереса для перерабатывающих макулатуру заводов. С помощью «Бережливости» оказалось возможным превращать выброшенные пакеты в чистую целлюлозу. Стоимость такой целлюлозы на западном рынке — более 1000 долларов за тонну. В Москве в год выбрасывается около 1830 тонн пустых пакетов или 1 миллион 830 тысяч долларов. За такую сумму можно купить и построить «под ключ» завод по комплексной селективной переработке мусора — подобные давно работают во всех цивилизованных странах мира и даже не очень цивилизованных, кроме нашей.

Теперь вопрос: может ли кооператив «Бережливость» провести такую операцию? Увы, нет. Кооператив, уверен, обвинят, как теперь обвиняют нашу «Технику», ни больше ни меньше в вывозе за рубеж... стратегического сырья! А если, не дай бог, со свалки будет получена, скажем, медь, или полиэтилен? Тогда обвинения станут еще серьезнее: мол, разворовываем государство.

Итак, понятно, на «цивилизованном» уровне в ближайшее время отходами государство заниматься не будет. Оно не в силах сделать это ни экономически, ни материально заинтересовать людей, которые бы за казенный кошт взялись за эту работу. Только кооператив мог бы взяться за такое дело. И мы готовы делать это эффективно, с выходом на внешний рынок, с ввозом новых технологий и оборудования. Потому что иначе и невыгодно и неинтересно. Но кто выдаст лицензию какому-то кооперативу на экспорт «стратегического» (цитирую министра Б. Гостева) сырья?

Вот и будем теперь (после постановления Совмина СССР от 7 марта 1989 года №203, которое провозгласило свободный выход кооперативам на внешний рынок) смотреть, как растут свалки, и терять миллиарды валютных средств и здоровье людей.

Ко мне обратился директор нефтеперерабатывающего завода, фамилию которого по понятным причинам не называю. Завод производит мазут. Тоже «стратегическое» сырье, по мнению чинуш. В текущем году на заводе произошло перепроизводство мазута.

И вот директор предприятия обратился в министерство с просьбой вывезти его куда-нибудь или продать на внешнем рынке. Но в министерстве разрешения на вывоз мазута давать никто не хочет, т. к. по плану экспортных поставок уже названо количество мазута, которое запланировано продать на Запад. Кто же будет заниматься сверхплановым мазутом? И зачем? Количества заграничных командировок министерским внешнеторговцам и так достаточно, и зарплаты не прибавят...

Директор завода обратился в наш кооператив «Техника»: «Ребята, хоть даром, заберите куда-нибудь...» Как вы думаете, сколько стоит тонна мазута на западном рынке? Девяносто долларов! Иными словами, у директора на миллионы долларов товара!

Сколько очистных компактных сооружений стоимостью в 70 тысяч долларов, с производительностью 5 миллионов литров в сутки, нехватка которых у нас в стране стала притчей во языцех, можно было бы ввести на эти деньги. Кстати, эти установки еще и опресняют воду. Можно было бы, например, попытаться спасти гибнущий Аральск, напоить пресной водой всех жителей прибрежных зон соленых озер...

Мы отказали директору, хотя в течение недели могли бы найти партнера, который с радостью купил мазут и поставил все, что угодно, взамен. Указанные злополучные постановления запрещают кооперативам заниматься бартерными (товарообменными) операциями, а продать мазут — значит, по мнению «специалистов» из государственных монополий, обокрасть страну! И решил директор рыть ямы в лесу и сливать мазут туда.

...Значит, с одной стороны, «денег нет», а с другой — «деньги есть». И если есть, то где они? Это те самые миллионы, на которые ведомства валят тысячи кубов первоклассного леса, выполняя и перевыполняя свои напряженные планы. А этот лес потом гниет годами по берегам наших рек. При этом же никто и пальцем не шевельнет для того, чтобы навести порядок, скажем, со сбром макулатуры, починкой деревянной тары... Это те самые средства, на которые открываются все новые и новые месторождения полезных ископаемых. Но которые будут использованы в лучшем случае только в середине будущего века. Зачем же на это расходовать миллиарды народных денег?

Это те самые средства, на которые разрушаем землю открытыми карьерами для добычи железной руды вместо того, чтобы потрудиться собрать металлический лом.

Это те самые средства, которые мы вкладываем в лечение болезней вместо того, чтобы оздоровить среду обитания человека.

Это те самые средства, на которые ведомства приобретают за кордоном на валюту импортное оборудование, которое потом ржавеет и приходит в ящиках в негодность.

...Мы возвращались. Навстречу двигались тяжело груженные машины. Поток направлялся к свалке.

По дороге, ведущей в тупик...

В. ЩЕРБДНЬ
«Работница» 6/89